Рассказ Бенгальские огни - Носов Н. Н

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на ёлку, вырезали флажки, делали разные ёлочные украшения. Всё было бы хорошо, но тут Мишка достал где‑то книгу «Занимательная химия» и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.

С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шёл дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.

Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на ёлку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.

– Они знаете какие! – говорил он. – Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами.

Я говорю Мишке:

– Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.

– Почему не будет? Будет! Ещё времени много. Все успею сделать.

Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:

– Слушай, пора нам за ёлками ехать, а то останемся на праздник без ёлок.

– Сегодня уже поздно, – ответил я. – Завтра поедем.

– Так ведь завтра уже украшать ёлку надо.

– Ничего, – говорю я. – Украшать надо вечером, а мы поедем днём, сейчас же после школы.

Мы с Мишкой уже давно решили поехать за ёлками в Горелкино, где мы жили у тёти Наташи на даче. Тёти Наташин муж работал лесничим и ещё летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за ёлками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.

На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчёт бенгальские огни в ступе.

– Что ж ты, – говорю, – не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!

– Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.

– Ну и брось, все равно ничего не выйдет. – Нет, теперь, наверно, выйдет. Надо только побольше серы класть. Дай‑ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.

– Где же кастрюля? Тут только сковородка, говорю я.

– Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай её сюда.

Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить её по краям напильником.

– Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? – спрашиваю я.

– Ну да, – говорит Мишка. – Я её пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.

– Что же тебе мама сказала?

– Ничего не сказала. Она ещё не видела.

– А когда увидит?

– Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.

– Это долго ждать, пока ты вырастешь!

– Ничего.

Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал все это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.

– Ну вот, – говорит, – высохнут – и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.

– Зачем от него прятать?

– Слопает.

– Как – слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?

– Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу – а он их грызёт. Наверно, думал, что это конфеты.

– Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.

– В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила – они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу.

Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.

– Ты ведь знаешь, какой Дружок, – говорит Мишка. – Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили, потому что кому он нужен – один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось – его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили.

Я говорю:

– Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо.

Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз ушёл, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две ёлки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Ёлок кругом много, только Мишке они все не нравились.

– Я такой человек, – хвалился он, – уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую ёлку, а то и ездить не стоит.

Забрались мы в самую чащу.

– Надо рубить поскорей, – говорю я. – Скоро и темнеть начнёт.

– Что ж рубить, когда нечего рубить!

– Да вот, – говорю, – хорошая ёлка.

Мишка осмотрел ёлку как следует со всех сторон и говорит:

– Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.

– Как это – куцая?

– Верхушка у неё короткая. Мне такой ёлки и даром не надо!

Нашли мы другую ёлку.

– А эта хромая, – говорит Мишка.

– Как – хромая?

– Так, хромая. Видишь, у неё нога внизу закривляется.

– Какая нога?

– Ну, ствол.

– Ствол! Так бы и говорил!

Нашли мы ещё одну ёлку.

– Лысая, – говорит Мишка.

– Сам ты лысый! Как это ёлка может быть лысая?

– Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не ёлка, а палка!

И так всё время: то лысая, то хромая, то ещё какая‑нибудь!

– Ну, – говорю, – тебя слушать – до ночи ёлки не срубишь!

Нашёл себе подходящую ёлочку, срубил и отдал топор Мишке:

– Руби поскорей, нам домой ехать пора.

А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил – ничего не помогало. Наконец он нашёл ёлку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес все не кончается.

– Может, мы не в ту сторону идём? – говорит Мишка.

Пошли мы в другую сторону. Шли, шли – все лес да лес! Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.

– Вот видишь, – говорю, – что ты наделал!

– Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.

– А сколько ты ёлку выбирал? А дома сколько возился? Вот придётся из‑за тебя в лесу ночевать!

– Что ты! – испугался Мишка. – Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.

Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Чёрные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперёд.

– Давай кричать! – говорит Мишка. Тут мы как закричим вместе:

«Ау!» – ответило эхо.

– Ау! Ауу! – закричали мы снова что было силы.

«Ау! Ауу!» – повторило эхо.

– Может быть, нам лучше не кричать? – говорит Мишка.

– Почему?

– Ещё волки услышат и прибегут.

– Тут, наверно, никаких волков нет.

– А вдруг есть! Лучше пойдём скорее.

Я говорю:

– Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.

Пошли мы снова. Мишка все оглядывался и спрашивал:

– А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?

– Бросать в них горящие головешки, – говорю я.

– А где их брать, эти головешки?

– Развести костёр – вот тебе и головешки.

– А у тебя есть спички?

– А они на дерево могут влезть?

– Да волки.

– Волки? Нет, не могут.

– Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.

– Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!

– Почему не просидишь?

– Замёрзнешь и свалишься.

– Почему замёрзнешь? Нам ведь не холодно.

– Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения – сразу замёрзнешь.

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на ёлку, вырезали флажки, делали разные ёлочные украшения. Всё было бы хорошо, но тут Мишка достал где-то книгу “Занимательная химия” и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.

С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шёл дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.

Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на ёлку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.

— Они знаете какие! — говорил он. — Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами. Я говорю Мишке:

— Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.

— Почему не будет? Будет! Ещё времени много. Всё успею сделать.

Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:

— Слушай, пора нам за ёлками ехать, а то останемся мы на праздник без ёлок.

— Сегодня уже поздно, — ответил я. — Завтра поедем.

— Так ведь завтра уже украшать ёлку надо.

— Ничего, — говорю я. — Украшать надо вечером, а мы поедем днём, сейчас же после школы.

Мы с Мишкой уже давно решили поехать за ёлками в Горелкино, где мы жили у тёти Наташи на даче. Тёти Наташин муж работал лесничим и ещё летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за ёлками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.

На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчёт бенгальские огни в ступе.

— Что ж ты, — говорю, — не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!

— Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.

— Ну и брось, всё равно ничего не выйдет.

— Нет, теперь, наверно, выйдет. Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.

— Где же кастрюля? Тут только сковородка, — говорю я.

— Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай её сюда.

Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить её по краям напильником.

— Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? — спрашиваю я.

— Ну да, — говорит Мишка. — Я её пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.

— Что же тебе мама сказала?

— Ничего не сказала. Она ещё не видела.

— А когда увидит?

— Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.

— Это долго ждать, пока ты вырастешь!

— Ничего.

Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал всё это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.

— Ну вот, — говорит, — высохнут — и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.

— Зачем от него прятать?

— Слопает.

— Как — слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?

— Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу — а он их грызёт. Наверно, думал, что это конфеты.

— Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.

— В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила — они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу, — говорит Мишка.

Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.

— Ты ведь знаешь, какой Дружок, — говорит Мишка. — Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили, потому что кому он нужен — один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось — его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили. Я говорю:

— Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо. Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз ушёл, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две ёлки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Елок кругом много, только Мишке они все не нравились.

— Я такой человек, — хвалился он, — уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую ёлку, а то и ездить не стоит. Забрались мы в самую чащу.

— Надо рубить поскорей, — говорю я. — Скоро и темнеть начнёт.

— Что ж рубить, когда нечего рубить!

— Да вот, — говорю, — хорошая ёлка.

Мишка осмотрел ёлку со всех сторон и говорит:

— Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.

— Как это — куцая?

— Верхушка у неё короткая. Мне такой ёлки и даром не надо!

Нашли мы другую ёлку.

— А эта хромая, — говорит Мишка.

— Как — хромая?

— Так, хромая. Видишь, у неё нога внизу закривляется.

— Какая нога?

— Ну, ствол.

— Ствол! Так бы и говорил! Нашли мы ещё одну ёлку.

— Лысая, — говорит Мишка.

— Сам ты лысый! Как это ёлка может быть лысая?

— Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не ёлка, а палка!

И так всё время: то лысая, то хромая, то ещё какая-нибудь!

— Ну, — говорю, — тебя слушать — до ночи ёлки не срубишь!

Нашёл себе подходящую ёлочку, срубил и отдал топор Мишке:

— Руби поскорей, нам домой ехать пора.

А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил — ничего не помогало. Наконец он нашёл ёлку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес всё не кончается.

— Может, мы не в ту сторону идём? — говорит Мишка. Пошли мы в другую сторону. Шли, шли — всё лес да лес! Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.

— Вот видишь, — говорю, — что ты наделал!

— Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.

— А сколько ты ёлку выбирал? А дома сколько возился? Вот придётся из-за тебя в лесу ночевать!

— Что ты! — испугался Мишка. — Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.

Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Чёрные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперёд.

— Давай кричать! — говорит Мишка. Тут мы как закричим вместе:

“Ау!” — ответило эхо.

— Ау! Ау-у! — закричали мы снова что было силы. “Ау! Ау-у!” — повторило эхо.

— Может быть, нам лучше не кричать? — говорит Мишка.

— Почему?

— Ещё волки услышат и прибегут.

— Тут, наверно, никаких волков нет.

— А вдруг есть! Лучше пойдём скорее. Я говорю:

— Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.

Пошли мы снова. Мишка всё оглядывался и спрашивал:

— А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?

— Бросать в них горящие головешки, -говорю я.

— А где их брать, эти головешки?

— Развести костёр — вот тебе и головешки.

— А у тебя есть спички?

— А они на дерево могут влезть?

— Да волки.

— Волки? Нет, не могут.

— Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.

— Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!

— Почему не просидишь?

— Замёрзнешь и свалишься.

— Почему замёрзнешь? Нам ведь не холодно.

— Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения — сразу замёрзнешь.

— А зачем сидеть без движения? — говорит Мишка. — Можно сидеть и ногами дрыгать.

— Это устанешь — целую ночь на дереве ногами дрыгать! Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.

Мы очень устали.

— Давай бросим ёлки! — говорю я.

— Жалко, — говорит Мишка. — Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без ёлки буду?

— Тут нам бы самим, — говорю, — выбраться! Чего ещё о ёлках думать!

— Постой, — говорит Мишка. — Надо одному вперёд идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.

Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошёл, а я за ним следом. Шли, шли… Я остановился, чтоб переложить ёлку на другое плечо. Хотел идти дальше, смотрю — нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей ёлкой.

А он не отвечает.

— Мишка! Эй! Куда же ты делся?

Нет ответа.

Я пошёл осторожно вперёд, смотрю — а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу — внизу шевелится что-то тёмное.

— Эй! Это ты, Мишка?

— Я! Я, кажется, с горы скатился!

— Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу…

— Ответишь тут, когда я ногу ушиб! Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трёт.

— Что с тобой?

— Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.

— Больно?

— Больно! Я посижу.

— Ну, давай посидим, — говорю я. Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод. Я говорю:

— Тут и замёрзнуть можно! Может быть, пойдём по дороге? Она нас куда-нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую-нибудь. Не замерзать же в лесу!

Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.

— Не могу, — говорит.

— Что же теперь делать? Давай я понесу тебя на закорках, — говорю я.

— Да разве ты донесёшь?

— Давай попробую.

Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжёлый! Я согнулся в три погибели.

— Ну, неси! — говорит Мишка.

Только прошёл я несколько шагов, поскользнулся — и бух в снег.

— Ай! — заорал Мишка. — У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!

— Я же не нарочно!

— Не брался бы, если не можешь!

— Горе мне с тобой! — говорю я. — То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!

— Можешь не пропадать!..

— Как же не пропадать?

— Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать.

— Что же, я тебя бросить должен?

— Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдёт — я и пойду.

— Да ну тебя! Никуда я без тебя не пойду. Вместе приехали, вместе и вернуться должны. Надо придумать что-нибудь.

— Что же ты придумаешь?

— Может быть, санки сделать? У нас топор есть.

— Как же ты из топора санки сделаешь?

— Да не из топора, голова! Срубить дерево, а из дерева — санки.

— Всё равно гвоздей нет.

— Надо подумать, — говорю я.

И стал думать. А Мишка всё на снегу сидит. Я подтащил к нему ёлку и говорю:

— Ты лучше на ёлку сядь, а то простудишься.

Он уселся на ёлку. Тут мне пришла в голову мысль.

— Мишка, — говорю я, — а что, если тебя повезти на ёлке?

— Как — на ёлке?

— А вот так: ты сиди, а я буду за ствол тащить. Ну-ка, держись!

Я схватил ёлку за ствол и потащил. Вот как ловко придумал! Снег на дороге твёрдый, укатанный, ёлка по нему легко идёт, а Мишка на ней — как на санках!

— Замечательно! — говорю я. — На-ка, держи топор. Отдал ему топор. Мишка уселся поудобнее, и я повёз его по дороге. Скоро мы выбрались на опушку леса и сразу увидели огоньки.

— Мишка! — говорю. — Станция! Издали уже слышался шум поезда.

— Скорей! — говорит Мишка. — Опоздаем на поезд! Я припустился изо всех сил. Мишка кричит:

— Ещё поднажми! Опоздаем!

Поезд уже подъезжал к станции. Тут и мы подоспели. Подбегаем к вагону. Я подсадил Мишку. Поезд тронулся, я вскочил на подножку и ёлку за собой втащил. Пассажиры в вагоне стали бранить нас за то, что ёлка колючая.

Кто-то спросил:

— Где вы взяли такую ободранную ёлку?

Мы стали рассказывать, что с нами в лесу случилось. Тогда все стали жалеть нас. Одна тётенька усадила Мишку на скамейку, сняла с него валенок и осмотрела ногу.

— Ничего страшного нет, — сказала она. — Просто ушиб.

— А я думал, что ногу сломал, так она у меня болела, — говорит Мишка. Кто-то сказал:

— Ничего, до свадьбы заживёт!

Все засмеялись. Одна тётенька дала нам по пирогу, а другая — конфет. Мы обрадовались, потому что очень проголодались.

— Что же мы теперь будем делать? — говорю я. — У нас на двоих одна ёлка.

— Отдай её на сегодня мне, — говорит Мишка, — и дело с концом.

— Как это — с концом? Я её тащил через весь лес да ещё тебя на ней вёз, а теперь сам без ёлки останусь?

— Так ты мне её только на сегодня дай, а завтра я тебе возвращу обратно.

— Хорошенькое, — говорю, — дело! У всех ребят праздник, а у меня даже ёлки не будет!

— Ну ты пойми, — говорит Мишка, — ко мне ребята сегодня придут! Что я буду без ёлки делать?

— Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята ёлки не видели?

— Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз делал — ничего не получается. Один дым, да и только!

— А может быть, получится?

— Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.

— Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.

— Если б у меня ёлка была, — говорит Мишка, — я бы про бенгальские огни что-нибудь сочинил и как-нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что делать.

— Нет, — говорю, — не могу я тебе ёлку отдать. У меня ещё ни в одном году так не было, чтоб ёлки не было.

— Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!

— Что же, я тебя всегда выручать должен?

— «Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно.

— Хорошо, — сказал я. — Если так, отдай мне своего Дружка.

Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня — глаза у него были печальные — и сказал:

— Нет, Дружка я не могу отдать.

— Ну вот! Говорил “что угодно”, а теперь…

— Я забыл про Дружка… Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь не вещь, он живой.

— Ну и что ж? Простая собака! Если б он хоть породистый был.

— Он же не виноват, что он не породистый! Всё равно он любит меня. Когда меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет хвостом… Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!

— Ну ладно, — говорю я, — бери тогда ёлку даром.

— Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у тебя был волшебный фонарь.

— Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.

— Ты ведь столько трудился из-за ёлки — зачем отдавать даром?

— Ну и пусть! Мне ничего не надо.

— Ну, и мне даром не надо, — говорит Мишка.

— Так это ведь не совсем даром, — говорю я. — Просто так, ради дружбы. Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая ёлка.

Пока мы разговаривали, поезд подошёл к станции. Мы и не заметили, как доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного прихрамывал, когда мы сошли с поезда.

Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к Мишке — украшать нашу общую ёлку.

Ёлка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места зелёной бумагой. Мы ещё не кончили украшать ёлку, как стали собираться ребята.

— Что же ты, позвал на ёлку, а сам даже не украсил её! — обиделись они.

Мы стали рассказывать про наши приключения, а Мишка даже приврал, будто на нас напали в лесу волки и мы от них спрятались на дерево. Ребята не поверили и стали смеяться над нами. Мишка сначала уверял их, а потом махнул рукой и сам стал смеяться. Мишкины мама и папа пошли встречать Новый год к соседям, а для нас мама приготовила большой круглый пирог с вареньем и других разных вкусных вещей, чтоб мы тоже могли хорошо встретить Новый год.

Мы остались одни в комнате. Ребята никого не стеснялись и чуть ли не на головах ходили. Никогда я не слыхал такого шума! А Мишка шумел больше всех. Ну, я-то понимал, почему он так разошёлся. Он старался, чтоб кто-нибудь из ребят не вспомнил про бенгальские огни, и выдумывал всё новые и новые фокусы.

Потом мы зажгли на ёлке разноцветные электрические лампочки, и тут вдруг часы начали бить двенадцать часов.

— Ура! — закричал Мишка. — С Новым годом!

— Ура! — подхватили ребята. — С Новым годом! Ур-а-а! Мишка уже считал, что всё кончилось благополучно, и закричал:

— А теперь садитесь за стол, ребята, будет чай с пирогом!

— А бенгальские огни где же? — закричал кто-то.

— Бенгальские огни? — растерялся Мишка. — Они ещё не готовы.

— Что же ты, позвал на ёлку, говорил, что бенгальские огни будут… Это обман!

— Честное слово, ребята, никакого обмана нет! Бенгальские огни есть, только они ещё сырые…

— Ну-ка, покажи. Может быть, они уже высохли. А может, никаких бенгальских огней нету?

Мишка нехотя полез на шкаф и чуть не свалился оттуда вместе с колбасками. Они уже высохли и превратились в твёрдые палочки.

— Ну вот! — закричали ребята. — Совсем сухие! Что ты обманываешь!

— Это только так кажется, — оправдывался Мишка. — Им ещё долго сохнуть надо. Они не будут гореть.

— А вот мы сейчас посмотрим! — закричали ребята. Они расхватали все палочки, загнули проволочки крючочками и развесили их на ёлке.

— Постойте, ребята, — кричал Мишка, — надо проверить сначала!

Но его никто не слушал.

Ребята взяли спички и подожгли все бенгальские огни сразу.

Тут раздалось шипение, будто вся комната наполнилась змеями. Ребята шарахнулись в стороны. Вдруг бенгальские огни вспыхнули, засверкали и рассыпались кругом огненными брызгами. Это был фейерверк! Нет, какой там фейерверк — северное сияние! Извержение вулкана! Вся ёлка сияла и сыпала вокруг серебром. Мы стояли как зачарованные и смотрели во все глаза.

Наконец огни догорели, и вся комната наполнилась каким-то едким, удушливым дымом. Ребята стали чихать, кашлять, тереть руками глаза. Мы все гурьбой бросились в коридор, но дым из комнаты повалил за нами. Тогда ребята стали хватать свои пальто и шапки и начали расходиться.

— Ребята, а чай с пирогом? — надрывался Мишка. Но никто не обращал на него внимания. Ребята кашляли, одевались и расходились. Мишка вцепился в меня, отнял мою шапку и закричал:

— Не уходи хоть ты! Останься хоть ради дружбы! Будем пить чай с пирогом!

Мы с Мишкой остались одни. Дым понемногу рассеялся, но в комнату всё равно нельзя было войти. Тогда Мишка завязал рот мокрым платком, подбежал к пирогу, схватил его и притащил в кухню.

Чайник уже вскипел, и мы стали пить чай с пирогом. Пирог был вкусный, с вареньем, только он всё-таки пропитался дымом от бенгальских огней. Но это ничего. Мы с Мишкой съели полпирога, а другую половину доел Дружок.

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на ёлку, вырезали флажки, делали разные ёлочные украшения. Всё было бы хорошо, но тут Мишка достал где-то книгу «Занимательная химия» и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.
С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шёл дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.
Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на ёлку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.
─ Они знаете какие! ─ говорил он. ─ Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами. Я говорю Мишке:
─ Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.
─ Почему не будет? Будет! Ещё времени много. Всё успею сделать.
Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:
─ Слушай, пора нам за ёлками ехать, а то останемся мы на праздник без ёлок.
─ Сегодня уже поздно, ─ ответил я. ─ Завтра поедем.
─ Так ведь завтра уже украшать ёлку надо.
─ Ничего, ─ говорю я. ─ Украшать надо вечером, а мы поедем днём, сейчас же после школы.
Мы с Мишкой уже давно решили поехать за ёлками в Горелкино, где мы жили у тёти Наташи на даче. Тёти Наташин муж работал лесничим и ещё летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за ёлками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.
На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчёт бенгальские огни в ступе.
─ Что ж ты, ─ говорю, ─ не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!
─ Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.
─ Ну и брось, всё равно ничего не выйдет.
─ Нет, теперь, наверно, выйдет. Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.
─ Где же кастрюля? Тут только сковородка, ─ говорю я.
─ Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай её сюда.
Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить её по краям напильником.
─ Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? ─ спрашиваю я.
─ Ну да, ─ говорит Мишка. ─ Я её пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.
─ Что же тебе мама сказала?
─ Ничего не сказала. Она ещё не видела.
─ А когда увидит?
─ Ну что ж... Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.
─ Это долго ждать, пока ты вырастешь!
─ Ничего.
Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал всё это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.
─ Ну вот, ─ говорит, ─ высохнут ─ и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.
─ Зачем от него прятать?
─ Слопает.
─ Как ─ слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?
─ Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу ─ а он их грызёт. Наверно, думал, что это конфеты.
─ Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.
─ В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила ─ они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу, ─ говорит Мишка.
Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.
─ Ты ведь знаешь, какой Дружок, ─ говорит Мишка. ─ Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили, потому что кому он нужен ─ один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось ─ его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили. Я говорю:
─ Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо. Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз ушёл, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две ёлки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Елок кругом много, только Мишке они все не нравились.
─ Я такой человек, ─ хвалился он, ─ уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую ёлку, а то и ездить не стоит. Забрались мы в самую чащу.
─ Надо рубить поскорей, ─ говорю я. ─ Скоро и темнеть начнёт.
─ Что ж рубить, когда нечего рубить!
─ Да вот, ─ говорю, ─ хорошая ёлка.
Мишка осмотрел ёлку со всех сторон и говорит:
─ Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.
─ Как это ─ куцая?
─ Верхушка у неё короткая. Мне такой ёлки и даром не надо!
Нашли мы другую ёлку.
─ А эта хромая, ─ говорит Мишка.
─ Как ─ хромая?
─ Так, хромая. Видишь, у неё нога внизу закривляется.
─ Какая нога?
─ Ну, ствол.
─ Ствол! Так бы и говорил! Нашли мы ещё одну ёлку.
─ Лысая, ─ говорит Мишка.
─ Сам ты лысый! Как это ёлка может быть лысая?
─ Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не ёлка, а палка!
И так всё время: то лысая, то хромая, то ещё какая-нибудь!
─ Ну, ─ говорю, ─ тебя слушать ─ до ночи ёлки не срубишь!
Нашёл себе подходящую ёлочку, срубил и отдал топор Мишке:
─ Руби поскорей, нам домой ехать пора.
А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил ─ ничего не помогало. Наконец он нашёл ёлку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес всё не кончается.
─ Может, мы не в ту сторону идём? ─ говорит Мишка. Пошли мы в другую сторону. Шли, шли ─ всё лес да лес! Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.
─ Вот видишь, ─ говорю, ─ что ты наделал!
─ Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.
─ А сколько ты ёлку выбирал? А дома сколько возился? Вот придётся из-за тебя в лесу ночевать!
─ Что ты! ─ испугался Мишка. ─ Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.
Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Чёрные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперёд.
─ Давай кричать! ─ говорит Мишка. Тут мы как закричим вместе:
─ Ау!
«Ау!» ─ ответило эхо.
─ Ау! Ау-у! ─ закричали мы снова что было силы. «Ау! Ау-у!» ─ повторило эхо.
─ Может быть, нам лучше не кричать? ─ говорит Мишка.
─ Почему?
─ Ещё волки услышат и прибегут.
─ Тут, наверно, никаких волков нет.
─ А вдруг есть! Лучше пойдём скорее. Я говорю:
─ Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.
Пошли мы снова. Мишка всё оглядывался и спрашивал:
─ А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?
─ Бросать в них горящие головешки, -говорю я.
─ А где их брать, эти головешки?
─ Развести костёр ─ вот тебе и головешки.
─ А у тебя есть спички?
─ Нету.
─ А они на дерево могут влезть?
─ Кто?
─ Да волки.
─ Волки? Нет, не могут.
─ Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.
─ Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!
─ Почему не просидишь?
─ Замёрзнешь и свалишься.
─ Почему замёрзнешь? Нам ведь не холодно.
─ Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения ─ сразу замёрзнешь.
─ А зачем сидеть без движения? ─ говорит Мишка. ─ Можно сидеть и ногами дрыгать.
─ Это устанешь ─ целую ночь на дереве ногами дрыгать! Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.
Мы очень устали.
─ Давай бросим ёлки! ─ говорю я.
─ Жалко, ─ говорит Мишка. ─ Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без ёлки буду?
─ Тут нам бы самим, ─ говорю, ─ выбраться! Чего ещё о ёлках думать!
─ Постой, ─ говорит Мишка. ─ Надо одному вперёд идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.
Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошёл, а я за ним следом. Шли, шли... Я остановился, чтоб переложить ёлку на другое плечо. Хотел идти дальше, смотрю ─ нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей ёлкой.
Я кричу:
─ Мишка!
А он не отвечает.
─ Мишка! Эй! Куда же ты делся?
Нет ответа.
Я пошёл осторожно вперёд, смотрю ─ а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу ─ внизу шевелится что-то тёмное.
─ Эй! Это ты, Мишка?
─ Я! Я, кажется, с горы скатился!
─ Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу...
─ Ответишь тут, когда я ногу ушиб! Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трёт.
─ Что с тобой?
─ Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.
─ Больно?
─ Больно! Я посижу.
─ Ну, давай посидим, ─ говорю я. Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод. Я говорю:
─ Тут и замёрзнуть можно! Может быть, пойдём по дороге? Она нас куда-нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую-нибудь. Не замерзать же в лесу!
Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.
─ Не могу, ─ говорит.
─ Что же теперь делать? Давай я понесу тебя на закорках, ─ говорю я.
─ Да разве ты донесёшь?
─ Давай попробую.
Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжёлый! Я согнулся в три погибели.
─ Ну, неси! ─ говорит Мишка.
Только прошёл я несколько шагов, поскользнулся ─ и бух в снег.
─ Ай! ─ заорал Мишка. ─ У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!
─ Я же не нарочно!
─ Не брался бы, если не можешь!
─ Горе мне с тобой! ─ говорю я. ─ То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся... Пропадёшь тут с тобой!
─ Можешь не пропадать!..
─ Как же не пропадать?
─ Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать.
─ Что же, я тебя бросить должен?
─ Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдёт ─ я и пойду.
─ Да ну тебя! Никуда я без тебя не пойду. Вместе приехали, вместе и вернуться должны. Надо придумать что-нибудь.
─ Что же ты придумаешь?
─ Может быть, санки сделать? У нас топор есть.
─ Как же ты из топора санки сделаешь?
─ Да не из топора, голова! Срубить дерево, а из дерева ─ санки.
─ Всё равно гвоздей нет.
─ Надо подумать, ─ говорю я.
И стал думать. А Мишка всё на снегу сидит. Я подтащил к нему ёлку и говорю:
─ Ты лучше на ёлку сядь, а то простудишься.
Он уселся на ёлку. Тут мне пришла в голову мысль.
─ Мишка, ─ говорю я, ─ а что, если тебя повезти на ёлке?
─ Как ─ на ёлке?
─ А вот так: ты сиди, а я буду за ствол тащить. Ну-ка, держись!
Я схватил ёлку за ствол и потащил. Вот как ловко придумал! Снег на дороге твёрдый, укатанный, ёлка по нему легко идёт, а Мишка на ней ─ как на санках!
─ Замечательно! ─ говорю я. ─ На-ка, держи топор. Отдал ему топор. Мишка уселся поудобнее, и я повёз его по дороге. Скоро мы выбрались на опушку леса и сразу увидели огоньки.
─ Мишка! ─ говорю. ─ Станция! Издали уже слышался шум поезда.
─ Скорей! ─ говорит Мишка. ─ Опоздаем на поезд! Я припустился изо всех сил. Мишка кричит:
─ Ещё поднажми! Опоздаем!
Поезд уже подъезжал к станции. Тут и мы подоспели. Подбегаем к вагону. Я подсадил Мишку. Поезд тронулся, я вскочил на подножку и ёлку за собой втащил. Пассажиры в вагоне стали бранить нас за то, что ёлка колючая.
Кто-то спросил:
─ Где вы взяли такую ободранную ёлку?
Мы стали рассказывать, что с нами в лесу случилось. Тогда все стали жалеть нас. Одна тётенька усадила Мишку на скамейку, сняла с него валенок и осмотрела ногу.
─ Ничего страшного нет, ─ сказала она. ─ Просто ушиб.
─ А я думал, что ногу сломал, так она у меня болела, ─ говорит Мишка. Кто-то сказал:
─ Ничего, до свадьбы заживёт!
Все засмеялись. Одна тётенька дала нам по пирогу, а другая ─ конфет. Мы обрадовались, потому что очень проголодались.
─ Что же мы теперь будем делать? ─ говорю я. ─ У нас на двоих одна ёлка.
─ Отдай её на сегодня мне, ─ говорит Мишка, ─ и дело с концом.
─ Как это ─ с концом? Я её тащил через весь лес да ещё тебя на ней вёз, а теперь сам без ёлки останусь?
─ Так ты мне её только на сегодня дай, а завтра я тебе возвращу обратно.
─ Хорошенькое, ─ говорю, ─ дело! У всех ребят праздник, а у меня даже ёлки не будет!
─ Ну ты пойми, ─ говорит Мишка, ─ ко мне ребята сегодня придут! Что я буду без ёлки делать?
─ Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята ёлки не видели?
─ Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз делал ─ ничего не получается. Один дым, да и только!
─ А может быть, получится?
─ Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.
─ Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.
─ Если б у меня ёлка была, ─ говорит Мишка, ─ я бы про бенгальские огни что-нибудь сочинил и как-нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что делать.
─ Нет, ─ говорю, ─ не могу я тебе ёлку отдать. У меня ещё ни в одном году так не было, чтоб ёлки не было.
─ Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!
─ Что же, я тебя всегда выручать должен?
─ «Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно.
─ Хорошо, ─ сказал я. ─ Если так, отдай мне своего Дружка.
Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня ─ глаза у него были печальные ─ и сказал:
─ Нет, Дружка я не могу отдать.
─ Ну вот! Говорил «что угодно», а теперь...
─ Я забыл про Дружка... Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь не вещь, он живой.
─ Ну и что ж? Простая собака! Если б он хоть породистый был.
─ Он же не виноват, что он не породистый! Всё равно он любит меня. Когда меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет хвостом... Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!
─ Ну ладно, ─ говорю я, ─ бери тогда ёлку даром.
─ Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у тебя был волшебный фонарь.
─ Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.
─ Ты ведь столько трудился из-за ёлки ─ зачем отдавать даром?
─ Ну и пусть! Мне ничего не надо.
─ Ну, и мне даром не надо, ─ говорит Мишка.
─ Так это ведь не совсем даром, ─ говорю я. ─ Просто так, ради дружбы. Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая ёлка.
Пока мы разговаривали, поезд подошёл к станции. Мы и не заметили, как доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного прихрамывал, когда мы сошли с поезда.
Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к Мишке ─ украшать нашу общую ёлку.
Ёлка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места зелёной бумагой. Мы ещё не кончили украшать ёлку, как стали собираться ребята.
─ Что же ты, позвал на ёлку, а сам даже не украсил её! ─ обиделись они.
Мы стали рассказывать про наши приключения, а Мишка даже приврал, будто на нас напали в лесу волки и мы от них спрятались на дерево. Ребята не поверили и стали смеяться над нами. Мишка сначала уверял их, а потом махнул рукой и сам стал смеяться. Мишкины мама и папа пошли встречать Новый год к соседям, а для нас мама приготовила большой круглый пирог с вареньем и других разных вкусных вещей, чтоб мы тоже могли хорошо встретить Новый год.
Мы остались одни в комнате. Ребята никого не стеснялись и чуть ли не на головах ходили. Никогда я не слыхал такого шума! А Мишка шумел больше всех. Ну, я-то понимал, почему он так разошёлся. Он старался, чтоб кто-нибудь из ребят не вспомнил про бенгальские огни, и выдумывал всё новые и новые фокусы.
Потом мы зажгли на ёлке разноцветные электрические лампочки, и тут вдруг часы начали бить двенадцать часов.
─ Ура! ─ закричал Мишка. ─ С Новым годом!
─ Ура! ─ подхватили ребята. ─ С Новым годом! Ур-а-а! Мишка уже считал, что всё кончилось благополучно, и закричал:
─ А теперь садитесь за стол, ребята, будет чай с пирогом!
─ А бенгальские огни где же? ─ закричал кто-то.
─ Бенгальские огни? ─ растерялся Мишка. ─ Они ещё не готовы.
─ Что же ты, позвал на ёлку, говорил, что бенгальские огни будут... Это обман!
─ Честное слово, ребята, никакого обмана нет! Бенгальские огни есть, только они ещё сырые...
─ Ну-ка, покажи. Может быть, они уже высохли. А может, никаких бенгальских огней нету?
Мишка нехотя полез на шкаф и чуть не свалился оттуда вместе с колбасками. Они уже высохли и превратились в твёрдые палочки.
─ Ну вот! ─ закричали ребята. ─ Совсем сухие! Что ты обманываешь!
─ Это только так кажется, ─ оправдывался Мишка. ─ Им ещё долго сохнуть надо. Они не будут гореть.
─ А вот мы сейчас посмотрим! ─ закричали ребята. Они расхватали все палочки, загнули проволочки крючочками и развесили их на ёлке.
─ Постойте, ребята, ─ кричал Мишка, ─ надо проверить сначала!
Но его никто не слушал.
Ребята взяли спички и подожгли все бенгальские огни сразу.
Тут раздалось шипение, будто вся комната наполнилась змеями. Ребята шарахнулись в стороны. Вдруг бенгальские огни вспыхнули, засверкали и рассыпались кругом огненными брызгами. Это был фейерверк! Нет, какой там фейерверк ─ северное сияние! Извержение вулкана! Вся ёлка сияла и сыпала вокруг серебром. Мы стояли как зачарованные и смотрели во все глаза.
Наконец огни догорели, и вся комната наполнилась каким-то едким, удушливым дымом. Ребята стали чихать, кашлять, тереть руками глаза. Мы все гурьбой бросились в коридор, но дым из комнаты повалил за нами. Тогда ребята стали хватать свои пальто и шапки и начали расходиться.
─ Ребята, а чай с пирогом? ─ надрывался Мишка. Но никто не обращал на него внимания. Ребята кашляли, одевались и расходились. Мишка вцепился в меня, отнял мою шапку и закричал:
─ Не уходи хоть ты! Останься хоть ради дружбы! Будем пить чай с пирогом!
Мы с Мишкой остались одни. Дым понемногу рассеялся, но в комнату всё равно нельзя было войти. Тогда Мишка завязал рот мокрым платком, подбежал к пирогу, схватил его и притащил в кухню.
Чайник уже вскипел, и мы стали пить чай с пирогом. Пирог был вкусный, с вареньем, только он всё-таки пропитался дымом от бенгальских огней. Но это ничего. Мы с Мишкой съели пол-пирога, а другую половину доел Дружок.

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на ёлку, вырезали флажки, делали разные ёлочные украшения. Всё было бы хорошо, но тут Мишка достал где-то книгу «Занимательная химия» и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.

С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шёл дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.

Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на ёлку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.

- Они знаете какие! - говорил он. - Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами.

Я говорю Мишке:

Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.
- Почему не будет? Будет! Ещё времени много. Всё успею сделать.

Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:

Слушай, пора нам за ёлками ехать, а то останемся на праздник без ёлок.
- Сегодня уже поздно, - ответил я. - Завтра поедем.
- Так ведь завтра уже украшать ёлку надо.
- Ничего, - говорю я. - Украшать надо вечером, а мы поедем днём, сейчас же после школы.

Мы с Мишкой уже давно решили поехать за ёлками в Горелкино, где мы жили у тёти Наташи на даче. Тёти Наташин муж работал лесничим и ещё летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за ёлками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.

На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчёт бенгальские огни в ступе.

Что ж ты, - говорю, - не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!
- Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.
- Ну и брось, всё равно ничего не выйдет.
- Нет, теперь, наверно, выйдет. Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.
- Где же кастрюля? Тут только сковородка, говорю я.
- Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай её сюда.

Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить её по краям напильником.

Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? - спрашиваю я.
- Ну да, - говорит Мишка. - Я её пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.
- Что же тебе мама сказала?
- Ничего не сказала. Она ещё не видела.
- А когда увидит?
- Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.
- Это долго ждать, пока ты вырастешь!
- Ничего.

Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал всё это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.

Ну вот, - говорит, - высохнут - и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.
- Зачем от него прятать?
- Слопает.
- Как - слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?
- Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу - а он их грызёт. Наверно, думал, что это конфеты.
- Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.
- В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила - они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу.

Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.

Ты ведь знаешь, какой Дружок, - говорит Мишка. - Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили, потому что кому он нужен - один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось - его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили.

Я говорю:

Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо.

Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз ушёл, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две ёлки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Ёлок кругом много, только Мишке они все не нравились.

Я такой человек, - хвалился он, - уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую ёлку, а то и ездить не стоит.

Забрались мы в самую чащу.

Надо рубить поскорей, - говорю я. - Скоро и темнеть начнёт.
- Что ж рубить, когда нечего рубить!
- Да вот, - говорю, - хорошая ёлка.

Мишка осмотрел ёлку как следует со всех сторон и говорит:

Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.
- Как это - куцая?
- Верхушка у неё короткая. Мне такой ёлки и даром не надо!

Нашли мы другую ёлку.

А эта хромая, - говорит Мишка.
- Как - хромая?
- Так, хромая. Видишь, у неё нога внизу закривляется.
- Какая нога?
- Ну, ствол.
- Ствол! Так бы и говорил!

Нашли мы ещё одну ёлку.

Лысая, - говорит Мишка.
- Сам ты лысый! Как это ёлка может быть лысая?
- Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не ёлка, а палка!

И гак всё время: то лысая, то хромая, то ещё какая-нибудь!

Ну, - говорю, - тебя слушать - до ночи ёлки не срубишь!

Нашёл себе подходящую ёлочку, срубил и отдал топор Мишке:

Руби поскорей, нам домой ехать пора.

А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил - ничего не помогало. Наконец он нашёл ёлку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес всё не кончается.

Может, мы не в ту сторону идём? - говорит Мишка.

Пошли мы в другую сторону. Шли, шли - всё лес да лес! Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.

Вот видишь, - говорю, - что ты наделал!
- Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.
- А сколько ты ёлку выбирал? А дома сколько возился? Вот придётся из-за тебя в лесу ночевать!
- Что ты! - испугался Мишка. - Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.

Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Чёрные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперёд.

Давай кричать! - говорит Мишка. Тут мы как закричим вместе:
- Ау!

«Ау!» - ответило эхо.

Ау! Ау у! - закричали мы снова что было силы.

«Ау! Ау у!» - повторило эхо.

Может быть, нам лучше не кричать? - говорит Мишка.
- Почему?
- Ещё волки услышат и прибегут.
- Тут, наверно, никаких волков нет.
- А вдруг есть! Лучше пойдём скорее.

Я говорю:

Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.

Пошли мы снова. Мишка всё оглядывался и спрашивал:

А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?
- Бросать в них горящие головешки, - говорю я.
- А где их брать, эти головешки?
- Развести костёр - вот тебе и головешки.
- А у тебя есть спички?
- Нету.
- А они на дерево могут влезть?
- Кто?
- Да волки.
- Волки? Нет, не могут.
- Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.
- Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!
- Почему не просидишь?
- Замёрзнешь и свалишься.
- Почему замёрзнешь? Нам ведь не холодно.
- Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения - сразу замёрзнешь.
- А зачем сидеть без движения? - говорит Мишка. - Можно сидеть и ногами дрыгать.
- Это устанешь - целую ночь на дереве ногами дрыгать!

Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.

Мы очень устали.

Давай бросим ёлки! - говорю я.
- Жалко, - говорит Мишка. - Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без ёлки буду?
- Тут нам бы самим, - говорю, - выбраться! Чего ещё о ёлках думать!
- Постой, - говорит Мишка. - Надо одному вперёд идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.

Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошёл, а я за ним следом. Шли, шли… Я остановился, чтоб переложить ёлку на другое плечо. Хотел идти дальше, смотрю - нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей ёлкой.

А он не отвечает.

Мишка! Эй! Куда же ты делся?

Нет ответа.

Я пошёл осторожно вперёд, смотрю - а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу - внизу шевелится что-то тёмное.

Эй! Это ты, Мишка?
- Я! Я, кажется, с горы скатился!
- Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу…
- Ответишь тут, когда я ногу ушиб!

Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трёт.

Что с тобой?
- Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.
- Больно?
- Больно! Я посижу.
- Ну, давай посидим, - говорю я.

Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод.

Я говорю:

Тут и замёрзнуть можно! Может быть, пойдём по дороге? Она нас куда-нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую-нибудь. Не замерзать же в лесу!

Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.

Не могу, - говорит.
- Что же теперь делать? Давай я понесу тебя па закорках, - говорю я.
- Да разве ты донесёшь?
- Давай попробую.

Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжёлый! Я согнулся в три погибели.

Ну, неси! - говорит Мишка.

Только прошёл я несколько шагов, поскользнулся - и бух в снег.

Ай! - заорал Мишка. - У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!
- Я же не нарочно!
- Не брался бы, если не можешь!
- Горе мне с тобой! - говорю я.-То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!
- Можешь не пропадать!..
- Как же не пропадать?
- Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать.
- Что же, я тебя бросить должен?
- Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдёт - я и пойду.
- Да ну тебя! Никуда я без тебя не пойду. Вместе приехали, вместе и вернуться должны. Надо придумать что-нибудь.
- Что же ты придумаешь?
- Может быть, санки сделать? У нас топор есть.
- Как же ты из топора санки сделаешь?
- Да не из топора, голова! Срубить дерево, а из дерева - санки.
- Всё равно гвоздей нет.
- Надо подумать, - говорю я.

И стал думать. А Мишка всё на снегу сидит. Я подтащил к нему ёлку и говорю:

Ты лучше на ёлку сядь, а то простудишься.

Он уселся на ёлку. Тут мне пришла в голову мысль.

Мишка, - говорю я, - а что, если тебя повезти на ёлке?
- Как - на ёлке?
- А вот так: ты сиди, а я буду за ствол тащить. Ну-ка, держись!

Я схватил ёлку за ствол и потащил. Вот как ловко придумал! Снег на дороге твёрдый, укатанный, ёлка по нему легко идёт, а Мишка на ней - как на санках!

Замечательно! - говорю я. - На-ка, держи топор.

Отдал ему топор. Мишка уселся поудобнее, и я повёз его по дороге. Скоро мы выбрались на опушку леса и сразу увидели огоньки.

Мишка! - говорю. - Станция!

Издали уже слышался шум поезда.

Скорей! - говорит Мишка. - Опоздаем на поезд!

Я припустился изо всех сил. Мишка кричит:

Ещё поднажми! Опоздаем!

Поезд уже подъезжал к станции. Тут и мы подоспели. Подбегаем к вагону. Я подсадил Мишку. Поезд тронулся, я вскочил на подножку и ёлку за собой втащил. Пассажиры в вагоне стали бранить нас за то, что ёлка колючая. Кто-то спросил:

Где вы взяли такую ободранную ёлку?

Мы стали рассказывать, что с нами в лесу случилось. Тогда все стали жалеть нас. Одна тётенька усадила Мишку на скамейку, сняла с него валенок и осмотрела ногу.

Ничего страшного нет, - сказала она. - Просто ушиб.
- А я думал, что ногу сломал, так она у меня болела, - говорит Мишка. Кто-то сказал:
- Ничего, до свадьбы заживёт!

Все засмеялись. Одна тётенька дала нам по пирогу, а другая - конфет. Мы обрадовались, потому что очень проголодались.

Что же мы теперь будем делать? - говорю я. - У нас на двоих одна ёлка.
- Отдай её на сегодня мне, - говорит Мишка, - и дело с концом.
- Как это - с концом? Я её тащил через весь лес да ещё тебя на ней вёз, а теперь сам без ёлки останусь?
- Так ты мне её только на сегодня дай, а завтра я тебе возвращу обратно.
- Хорошенькое, - говорю, - дело! У всех ребят праздник, а у меня даже ёлки не будет!
- Ну ты пойми, - говорит Мишка, - ко мне ребята сегодня придут! Что я буду без ёлки делать?
- Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята ёлки не видели?
- Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз делал - ничего не получается. Один дым, да и только!
- А может быть, получится?
- Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.
- Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.
- Если б у меня ёлка была, - говорит Мишка, - я бы про бенгальские огни что-нибудь сочинил и как-нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что делать.
- Нет, - говорю, - не могу я тебе ёлку отдать. У меня ещё ни в одном году так не было, чтоб ёлки не было.
- Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!
- Что же, я тебя всегда выручать должен?
- Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно.
- Хорошо, - сказал я. - Если так, отдай мне своего Дружка.

Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня - глаза у него были печальные - и сказал:

Нет, Дружка я не могу отдать.
- Ну вот! Говорил «что угодно», а теперь…
- Я забыл про Дружка… Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь не вещь, он живой.
- Ну и что ж? Простая собака! Если б он хоть породистый был.
- Он же не виноват, что он не породистый! Всё равно он любит меня. Когда меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет хвостом… Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!
- Ну ладно, - говорю я, - бери тогда ёлку даром.
- Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у тебя был волшебный фонарь.
- Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.
- Ты ведь столько трудился из-за ёлки - зачем отдавать даром?
- Ну и пусть! Мне ничего не надо.
- Ну, и мне даром не надо, - говорит Мишка.
- Так это ведь не совсем даром, - говорю я. - Просто так, ради дружбы. Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая ёлка.

Пока мы разговаривали, поезд подошёл к станции. Мы и не заметили, как доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного прихрамывал, когда мы сошли с поезда.

Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к Мишке - украшать нашу общую ёлку.

Ёлка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места зелёной бумагой. Мы ещё не кончили украшать ёлку, как стали собираться ребята.

Что же ты, позвал на ёлку, а сам даже не украсил её! - обиделись они.

Мы стали рассказывать про наши приключения, а Мишка даже приврал, будто на нас напали в лесу волки и мы от них спрятались на дерево. Ребята не поверили и стали смеяться над нами.

Мишка сначала уверял их, потом махнул рукой и сам стал смеяться. Мишкины мама и папа пошли встречать Новый год к соседям, а для нас мама приготовила большой круглый пирог с вареньем и других разных вкусных вещей, чтоб мы тоже могли хорошо встретить Новый год.

Мы остались одни в комнате. Ребята никого не стеснялись и чуть ли не на головах ходили. Никогда я не слыхал такого шума! А Мишка шумел больше всех. Ну, я то понимал, почему он так разошёлся. Он старался, чтоб кто-нибудь из ребят не вспомнил про бенгальские огни, и выдумывал всё новые и новые фокусы.

Потом мы зажгли на ёлке разноцветные электрические лампочки, и тут вдруг часы начали бить двенадцать часов.

Ура! - закричал Мишка. - С Новым годом!
- Ура! - подхватили ребята. - С Новым годом! Ур, а!

Мишка уже считал, что всё кончилось благополучно, и закричал:

А теперь садитесь за стол, ребята, будет чай с пирогом!
- А бенгальские огни где же? - закричал кто-то.
- Бенгальские огни? - растерялся Мишка. - Они ещё не готовы.
- Что же ты, позвал на ёлку, говорил, что бенгальские огни будут… Это обман!
- Честное слово, ребята, никакого обмана нет! Бенгальские огни есть, только они ещё сырые…
- Ну-ка, покажи. Может быть, они уже высохли. А может, никаких бенгальских огней нету?

Мишка нехотя полез на шкаф и чуть не свалился оттуда вместе с колбасками. Они уже высохли и превратились в твёрдые палочки.

Ну вот! - закричали ребята. - Совсем сухие! Что ты обманываешь!
- Это только так кажется, - оправдывался Мишка. - Им ещё долго сохнуть надо. Они не будут гореть.
- А вот мы сейчас посмотрим! - закричали ребята.

Они расхватали все палочки, загнули проволочки крючочками и развесили их на ёлке.

Постойте, ребята, - кричал Мишка, - надо проверить сначала!

Но его никто не слушал.

Ребята взяли спички и подожгли все бенгальские огни сразу.

Тут раздалось шипение, будто вся комната наполнилась змеями. Ребята шарахнулись в стороны. Вдруг бенгальские огни вспыхнули, засверкали и рассыпались кругом огненными брызгами. Это был фейерверк! Нет, какой там фейерверк - северное сияние! Извержение вулкана! Вся ёлка сияла и сыпала вокруг серебром. Мы стояли как зачарованные и смотрели во все глаза.

Наконец огни догорели, и вся комната наполнилась каким-то едким, удушливым дымом. Ребята стали чихать, кашлять, тереть руками глаза. Мы все гурьбой бросились в коридор, но дым из комнаты повалил за нами. Тогда ребята стали хватать свои пальто и шапки и начали расходиться.

Ребята, а чай с пирогом? - надрывался Мишка.

Но никто не обращал на него внимания. Ребята кашляли, одевались и расходились. Мишка вцепился в меня, отнял мою шапку и закричал:

Не уходи хоть ты! Останься хоть ради дружбы! Будем пить чай с пирогом!

Мы с Мишкой остались одни. Дым понемногу рассеялся, но в комнату всё равно нельзя было войти. Тогда Мишка завязал рот мокрым платком, подбежал к пирогу, схватил его и притащил в кухню.

Чайник уже вскипел, и мы стали пить чай с пирогом. Пирог был вкусный, с вареньем, только он всё-таки пропитался дымом от бенгальских огней. Но это ничего. Мы с Мишкой съели полпирога, а другую половину доел Дружок.

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на ёлку, вырезали флажки, делали разные ёлочные украшения. Всё было бы хорошо, но тут Мишка достал где-то книгу «Занимательная химия» и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.

С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шёл дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.

Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на ёлку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.

─ Они знаете какие! ─ говорил он. ─ Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами. Я говорю Мишке:

─ Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.

─ Почему не будет? Будет! Ещё времени много. Всё успею сделать.

Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:

─ Слушай, пора нам за ёлками ехать, а то останемся мы на праздник без ёлок.

─ Сегодня уже поздно, ─ ответил я. ─ Завтра поедем.

─ Так ведь завтра уже украшать ёлку надо.

─ Ничего, ─ говорю я. ─ Украшать надо вечером, а мы поедем днём, сейчас же после школы.

Мы с Мишкой уже давно решили поехать за ёлками в Горелкино, где мы жили у тёти Наташи на даче. Тёти Наташин муж работал лесничим и ещё летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за ёлками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.

На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчёт бенгальские огни в ступе.

─ Что ж ты, ─ говорю, ─ не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!

─ Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.

─ Ну и брось, всё равно ничего не выйдет.

─ Нет, теперь, наверно, выйдет. Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.

─ Где же кастрюля? Тут только сковородка, ─ говорю я.

─ Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай её сюда.

Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить её по краям напильником.

─ Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? ─ спрашиваю я.

─ Ну да, ─ говорит Мишка. ─ Я её пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.

─ Что же тебе мама сказала?

─ Ничего не сказала. Она ещё не видела.

─ А когда увидит?

─ Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.

─ Это долго ждать, пока ты вырастешь!

─ Ничего.

Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал всё это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.

─ Ну вот, ─ говорит, ─ высохнут ─ и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.

─ Зачем от него прятать?

─ Слопает.

─ Как ─ слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?

─ Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу ─ а он их грызёт. Наверно, думал, что это конфеты.

─ Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.

─ В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила ─ они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу, ─ говорит Мишка.

Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.

─ Ты ведь знаешь, какой Дружок, ─ говорит Мишка. ─ Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили, потому что кому он нужен ─ один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось ─ его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили. Я говорю:

─ Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо. Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз ушёл, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две ёлки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Елок кругом много, только Мишке они все не нравились.

─ Я такой человек, ─ хвалился он, ─ уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую ёлку, а то и ездить не стоит. Забрались мы в самую чащу.

─ Надо рубить поскорей, ─ говорю я. ─ Скоро и темнеть начнёт.

─ Что ж рубить, когда нечего рубить!

─ Да вот, ─ говорю, ─ хорошая ёлка.

Мишка осмотрел ёлку со всех сторон и говорит:

─ Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.

─ Как это ─ куцая?

─ Верхушка у неё короткая. Мне такой ёлки и даром не надо!

Нашли мы другую ёлку.

─ А эта хромая, ─ говорит Мишка.

─ Как ─ хромая?

─ Так, хромая. Видишь, у неё нога внизу закривляется.

─ Какая нога?

─ Ну, ствол.

─ Ствол! Так бы и говорил! Нашли мы ещё одну ёлку.

─ Лысая, ─ говорит Мишка.

─ Сам ты лысый! Как это ёлка может быть лысая?

─ Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не ёлка, а палка!

И так всё время: то лысая, то хромая, то ещё какая-нибудь!

─ Ну, ─ говорю, ─ тебя слушать ─ до ночи ёлки не срубишь!

Нашёл себе подходящую ёлочку, срубил и отдал топор Мишке:

─ Руби поскорей, нам домой ехать пора.

А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил ─ ничего не помогало. Наконец он нашёл ёлку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес всё не кончается.

─ Может, мы не в ту сторону идём? ─ говорит Мишка. Пошли мы в другую сторону. Шли, шли ─ всё лес да лес! Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.

─ Вот видишь, ─ говорю, ─ что ты наделал!

─ Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.

─ А сколько ты ёлку выбирал? А дома сколько возился? Вот придётся из-за тебя в лесу ночевать!

─ Что ты! ─ испугался Мишка. ─ Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.

Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Чёрные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперёд.

─ Давай кричать! ─ говорит Мишка. Тут мы как закричим вместе:

«Ау!» ─ ответило эхо.

─ Ау! Ау-у! ─ закричали мы снова что было силы. «Ау! Ау-у!» ─ повторило эхо.

─ Может быть, нам лучше не кричать? ─ говорит Мишка.

─ Почему?

─ Ещё волки услышат и прибегут.

─ Тут, наверно, никаких волков нет.

─ А вдруг есть! Лучше пойдём скорее. Я говорю:

─ Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.

Пошли мы снова. Мишка всё оглядывался и спрашивал:

─ А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?

─ Бросать в них горящие головешки, -говорю я.

─ А где их брать, эти головешки?

─ Развести костёр ─ вот тебе и головешки.

─ А у тебя есть спички?

─ А они на дерево могут влезть?

─ Да волки.

─ Волки? Нет, не могут.

─ Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.

─ Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!

─ Почему не просидишь?

─ Замёрзнешь и свалишься.

─ Почему замёрзнешь? Нам ведь не холодно.

─ Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения ─ сразу замёрзнешь.

─ А зачем сидеть без движения? ─ говорит Мишка. ─ Можно сидеть и ногами дрыгать.

─ Это устанешь ─ целую ночь на дереве ногами дрыгать! Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.

Мы очень устали.

─ Давай бросим ёлки! ─ говорю я.

─ Жалко, ─ говорит Мишка. ─ Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без ёлки буду?

─ Тут нам бы самим, ─ говорю, ─ выбраться! Чего ещё о ёлках думать!

─ Постой, ─ говорит Мишка. ─ Надо одному вперёд идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.

Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошёл, а я за ним следом. Шли, шли… Я остановился, чтоб переложить ёлку на другое плечо. Хотел идти дальше, смотрю ─ нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей ёлкой.

─ Мишка!

А он не отвечает.

─ Мишка! Эй! Куда же ты делся?

Нет ответа.

Я пошёл осторожно вперёд, смотрю ─ а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу ─ внизу шевелится что-то тёмное.

─ Эй! Это ты, Мишка?

─ Я! Я, кажется, с горы скатился!

─ Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу…

─ Ответишь тут, когда я ногу ушиб! Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трёт.

─ Что с тобой?

─ Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.

─ Больно?

─ Больно! Я посижу.

─ Ну, давай посидим, ─ говорю я. Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод. Я говорю:

─ Тут и замёрзнуть можно! Может быть, пойдём по дороге? Она нас куда-нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую-нибудь. Не замерзать же в лесу!

Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.

─ Не могу, ─ говорит.

─ Что же теперь делать? Давай я понесу тебя на закорках, ─ говорю я.

─ Да разве ты донесёшь?

─ Давай попробую.

Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжёлый! Я согнулся в три погибели.

─ Ну, неси! ─ говорит Мишка.

Только прошёл я несколько шагов, поскользнулся ─ и бух в снег.

─ Ай! ─ заорал Мишка. ─ У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!

─ Я же не нарочно!

─ Не брался бы, если не можешь!

─ Горе мне с тобой! ─ говорю я. ─ То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!

─ Можешь не пропадать!..

─ Как же не пропадать?

─ Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать.

─ Что же, я тебя бросить должен?

─ Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдёт ─ я и пойду.

─ Да ну тебя! Никуда я без тебя не пойду. Вместе приехали, вместе и вернуться должны. Надо придумать что-нибудь.

─ Что же ты придумаешь?

─ Может быть, санки сделать? У нас топор есть.

─ Как же ты из топора санки сделаешь?

─ Да не из топора, голова! Срубить дерево, а из дерева ─ санки.

─ Всё равно гвоздей нет.

─ Надо подумать, ─ говорю я.

И стал думать. А Мишка всё на снегу сидит. Я подтащил к нему ёлку и говорю:

─ Ты лучше на ёлку сядь, а то простудишься.

Он уселся на ёлку. Тут мне пришла в голову мысль.

─ Мишка, ─ говорю я, ─ а что, если тебя повезти на ёлке?

─ Как ─ на ёлке?

─ А вот так: ты сиди, а я буду за ствол тащить. Ну-ка, держись!

Я схватил ёлку за ствол и потащил. Вот как ловко придумал! Снег на дороге твёрдый, укатанный, ёлка по нему легко идёт, а Мишка на ней ─ как на санках!

─ Замечательно! ─ говорю я. ─ На-ка, держи топор. Отдал ему топор. Мишка уселся поудобнее, и я повёз его по дороге. Скоро мы выбрались на опушку леса и сразу увидели огоньки.

─ Мишка! ─ говорю. ─ Станция! Издали уже слышался шум поезда.

─ Скорей! ─ говорит Мишка. ─ Опоздаем на поезд! Я припустился изо всех сил. Мишка кричит:

─ Ещё поднажми! Опоздаем!

Поезд уже подъезжал к станции. Тут и мы подоспели. Подбегаем к вагону. Я подсадил Мишку. Поезд тронулся, я вскочил на подножку и ёлку за собой втащил. Пассажиры в вагоне стали бранить нас за то, что ёлка колючая.

Кто-то спросил:

─ Где вы взяли такую ободранную ёлку?

Мы стали рассказывать, что с нами в лесу случилось. Тогда все стали жалеть нас. Одна тётенька усадила Мишку на скамейку, сняла с него валенок и осмотрела ногу.

─ Ничего страшного нет, ─ сказала она. ─ Просто ушиб.

─ А я думал, что ногу сломал, так она у меня болела, ─ говорит Мишка. Кто-то сказал:

─ Ничего, до свадьбы заживёт!

Все засмеялись. Одна тётенька дала нам по пирогу, а другая ─ конфет. Мы обрадовались, потому что очень проголодались.

─ Что же мы теперь будем делать? ─ говорю я. ─ У нас на двоих одна ёлка.

─ Отдай её на сегодня мне, ─ говорит Мишка, ─ и дело с концом.

─ Как это ─ с концом? Я её тащил через весь лес да ещё тебя на ней вёз, а теперь сам без ёлки останусь?

─ Так ты мне её только на сегодня дай, а завтра я тебе возвращу обратно.

─ Хорошенькое, ─ говорю, ─ дело! У всех ребят праздник, а у меня даже ёлки не будет!

─ Ну ты пойми, ─ говорит Мишка, ─ ко мне ребята сегодня придут! Что я буду без ёлки делать?

─ Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята ёлки не видели?

─ Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз делал ─ ничего не получается. Один дым, да и только!

─ А может быть, получится?

─ Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.

─ Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.

─ Если б у меня ёлка была, ─ говорит Мишка, ─ я бы про бенгальские огни что-нибудь сочинил и как-нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что делать.

─ Нет, ─ говорю, ─ не могу я тебе ёлку отдать. У меня ещё ни в одном году так не было, чтоб ёлки не было.

─ Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!

─ Что же, я тебя всегда выручать должен?

─ «Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно.

─ Хорошо, ─ сказал я. ─ Если так, отдай мне своего Дружка.

Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня ─ глаза у него были печальные ─ и сказал:

─ Нет, Дружка я не могу отдать.

─ Ну вот! Говорил «что угодно», а теперь…

─ Я забыл про Дружка… Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь не вещь, он живой.

─ Ну и что ж? Простая собака! Если б он хоть породистый был.

─ Он же не виноват, что он не породистый! Всё равно он любит меня. Когда меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет хвостом… Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!

─ Ну ладно, ─ говорю я, ─ бери тогда ёлку даром.

─ Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у тебя был волшебный фонарь.

─ Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.

─ Ты ведь столько трудился из-за ёлки ─ зачем отдавать даром?

─ Ну и пусть! Мне ничего не надо.

─ Ну, и мне даром не надо, ─ говорит Мишка.

─ Так это ведь не совсем даром, ─ говорю я. ─ Просто так, ради дружбы. Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая ёлка.

Пока мы разговаривали, поезд подошёл к станции. Мы и не заметили, как доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного прихрамывал, когда мы сошли с поезда.

Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к Мишке ─ украшать нашу общую ёлку.

Ёлка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места зелёной бумагой. Мы ещё не кончили украшать ёлку, как стали собираться ребята.

─ Что же ты, позвал на ёлку, а сам даже не украсил её! ─ обиделись они.

Мы стали рассказывать про наши приключения, а Мишка даже приврал, будто на нас напали в лесу волки и мы от них спрятались на дерево. Ребята не поверили и стали смеяться над нами. Мишка сначала уверял их, а потом махнул рукой и сам стал смеяться. Мишкины мама и папа пошли встречать Новый год к соседям, а для нас мама приготовила большой круглый пирог с вареньем и других разных вкусных вещей, чтоб мы тоже могли хорошо встретить Новый год.

Мы остались одни в комнате. Ребята никого не стеснялись и чуть ли не на головах ходили. Никогда я не слыхал такого шума! А Мишка шумел больше всех. Ну, я-то понимал, почему он так разошёлся. Он старался, чтоб кто-нибудь из ребят не вспомнил про бенгальские огни, и выдумывал всё новые и новые фокусы.

Потом мы зажгли на ёлке разноцветные электрические лампочки, и тут вдруг часы начали бить двенадцать часов.

─ Ура! ─ закричал Мишка. ─ С Новым годом!

─ Ура! ─ подхватили ребята. ─ С Новым годом! Ур-а-а! Мишка уже считал, что всё кончилось благополучно, и закричал:

─ А теперь садитесь за стол, ребята, будет чай с пирогом!

─ А бенгальские огни где же? ─ закричал кто-то.

─ Бенгальские огни? ─ растерялся Мишка. ─ Они ещё не готовы.

─ Что же ты, позвал на ёлку, говорил, что бенгальские огни будут… Это обман!

─ Честное слово, ребята, никакого обмана нет! Бенгальские огни есть, только они ещё сырые…

─ Ну-ка, покажи. Может быть, они уже высохли. А может, никаких бенгальских огней нету?

Мишка нехотя полез на шкаф и чуть не свалился оттуда вместе с колбасками. Они уже высохли и превратились в твёрдые палочки.

─ Ну вот! ─ закричали ребята. ─ Совсем сухие! Что ты обманываешь!

─ Это только так кажется, ─ оправдывался Мишка. ─ Им ещё долго сохнуть надо. Они не будут гореть.

─ А вот мы сейчас посмотрим! ─ закричали ребята. Они расхватали все палочки, загнули проволочки крючочками и развесили их на ёлке.

─ Постойте, ребята, ─ кричал Мишка, ─ надо проверить сначала!

Но его никто не слушал.

Ребята взяли спички и подожгли все бенгальские огни сразу.

Тут раздалось шипение, будто вся комната наполнилась змеями. Ребята шарахнулись в стороны. Вдруг бенгальские огни вспыхнули, засверкали и рассыпались кругом огненными брызгами. Это был фейерверк! Нет, какой там фейерверк ─ северное сияние! Извержение вулкана! Вся ёлка сияла и сыпала вокруг серебром. Мы стояли как зачарованные и смотрели во все глаза.

Наконец огни догорели, и вся комната наполнилась каким-то едким, удушливым дымом. Ребята стали чихать, кашлять, тереть руками глаза. Мы все гурьбой бросились в коридор, но дым из комнаты повалил за нами. Тогда ребята стали хватать свои пальто и шапки и начали расходиться.

─ Ребята, а чай с пирогом? ─ надрывался Мишка. Но никто не обращал на него внимания. Ребята кашляли, одевались и расходились. Мишка вцепился в меня, отнял мою шапку и закричал:

─ Не уходи хоть ты! Останься хоть ради дружбы! Будем пить чай с пирогом!

Мы с Мишкой остались одни. Дым понемногу рассеялся, но в комнату всё равно нельзя было войти. Тогда Мишка завязал рот мокрым платком, подбежал к пирогу, схватил его и притащил в кухню.

Чайник уже вскипел, и мы стали пить чай с пирогом. Пирог был вкусный, с вареньем, только он всё-таки пропитался дымом от бенгальских огней. Но это ничего. Мы с Мишкой съели пол-пирога, а другую половину доел Дружок.